Сначала за формулировку технического задания для участия в конкурсе на проведение праздника, где говорилось о создании «атмосферы блокадного Ленинграда». Эти слова правильно посчитали кощунственными и никакие оправдания о том, что «городские праздники надо разнообразить» действия не возымели. Дальше - больше. Как известно, московские думцы еще в прошлом году поменяли привычное название – День снятия блокады Ленинграда на ужасное и с точки зрения русского языка и с точки зрения смысла – День полного освобождения советскими войсками Ленинграда от блокады его немецко-фашистскими войсками. В соцсетях петербуржцы предлагали «придумавшим эту адскую ахинею вечно гореть на медленном огне, перечитывая учебник русского языка Розенталя». Изменение названия праздника запутало умы чиновников и исполнителей их воли: на биллбордах в Петербурге появилось название праздника в усеченном виде, без советских войск- их «забыли вставить», зато с немецко-фашистскими, которые, судя по тексту, город и освободили.

Смольный оправдывался – «человеческий фактор, вкралась ошибка, исправим». Потом еще скандал – кто-то, как сказали в комитете по печати Смольного, якобы от имени Городского центра размещения рекламы разослал фирмам письма с запретом в праздничные дни рекламы немецких брендов. В общем, кто-то кого-то подставил, а на самом деле, как говорят в петербургском правительстве, у городских властей и мысли не было такое рассылать.

Между тем еще в конце минувшего года на сайте Гознака появляется новость о том, что выпущена памятная медаль… «Победителю блокады Ленинграда». Оказывается, консультантами выступили петербуржцы- специалисты Монетного двора…Что происходит? Кто кого победил?

А в Петербурге тем временем весь минувший год прошел под знаком битвы за Фарфоровское кладбище, где хоронили в блокаду – немало сил пришлось приложить, чтобы доказать властям очевидное: нельзя тут строить торгово-развлекательный центр. Накануне праздничных дней – еще одно известие: снята мемориальная доска со стены блокадной подстанции на Фонтанке – здание готовят к сносу, там будет апарт-отель. Между тем градозащитники не раз предлагали властям сохранить это здание в стиле конструктивизма, чтобы осталась зримая память о том, как в апреле 1942 года удалось запустить в блокадном городе трамвайное движение.

От таких известий становится страшно – если мы еще можем спросить уцелевших блокадников, то как лет через 10-15 будет воспринято то время? Опыт сопереживания, понимания, осознания, через что прошел город – каким он будет для тех, кто придет после нас? Опыт сопереживания мы можем получить, читая дневники и письма ленинградцев, узнавая о блокаде «из первых уст».

«Блокада из первых уст» - именно так называется осуществленный в 2014 году совместный проект Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда и «Лениздата» «Блокада из первых уст» - «Ленинградцы. Блокадные дневники из фондов Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда». В книге представлены дневники ленинградцев – 16-летнего подростка Бори Капранова, умершего по пути в эвакуацию, главного инженера одной из ленинградских ГЭС Льва Ходоркова, заведующего райздравотделом Кировского района Израиля Назимова, лектора политотдела 42-й армии Владимира Ге, дознавателя военной комендатуры Ленинградского гарнизона Владимира Кузнецова, преподавателя ремесленного училища при Адмиралтейском заводе Константина Мосолова, цензора Софьи Неклюдовой, воспоминания Зинаиды Кузнецовой, которой 22 июня 1941 года исполнилось 13 лет. В книге «Ленинградцы» продолжается традиция, начатая писателями Даниилом Граниным и Алесем Адамовичем – создается ошеломляющая картина трагедии города, и сопротивления ленинградцев – физического и духовного – гибели и расчеловечиванию.

«Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся…», - эти слова из Послания апостола Павла к коринфянам, как говорит петербургский писатель, ответственный редактор книги «Ленинградцы» Наталия Соколовская, стали той самой тайной блокады – пройдя через нее, выжившие изменились все. Эти слова стали эпиграфом к еще одной книге, которая должна вот-вот увидеть свет в «Лениздате» - «Записки оставшейся в живых. Блокадные дневники Татьяны Великотной, Веры Берхман, Ирины Зеленской». Эти женщины были сестрами милосердия в годы Первой мировой войны, а потом оказались в аду Ленинградской блокады.

Вера Берхман начала вести дневниковые записи после смерти своей сестры Татьяны Великотной. Вот что она пишет в сентябре 1942 года: «Мучит меня то, что я все съедаю. Не спрятать, не разделить, не воздержаться. Но все же – не меньше ли я теперь животное? Много плачу и как только заплакала, так плачу ежедневно. Умом я начала охватывать ужасы, сердцем – сострадать, где только можно. Начала с Божией помощью приневоливать волю к добру. …Господь коснулся меня сейчас в грозе и буре, – я в смятении чувств, сама знаю, что сейчас не прежняя я, но и еще не такова, как должно быть…».

«Приневоливать волю к добру», вот задача – которую решали ленинградцы – спасти свою душу, сохранить ее, - говорит Наталия Соколовская. – Почти все они в своих дневниках так или иначе касаются этого, пишут о том, как будут поняты теми, кто это будет читать, понимая, что происходящее с ними – бесценный опыт».

Наконец-то, спустя много лет, впервые без купюр увидела свет «Блокадная книга» Алеся Адамовича и Даниила Гранина. Скоро снова появится ее переиздание с существенными дополнениями – дневниковыми записями Алеся Адамовича, которые писатель вел во время создания «Блокадной книги». Адамович в своих заметках возвращается вновь и вновь к мысли об «уроке Ленинграда всему человечеству»: «Человек несчастен и оттого, что сам себя не знает. И потому вдруг враг себе — как в блокаду… Себе — человеку. И оттого, что обнаруживает в себе состояния, которые потом забыть не дано, а жить с памятью о них и тревожно, и не хочется.