«После периода успехов, - убежден Столяров, - Начинается имперское головокружение, переоценка возможностей лидера и возможностей страны, ввязывающейся в авантюры, которые заканчиваются трагически. Так, весной мы наблюдали «битву» за Киев, которую мы проиграли, затем состоялась «битва» за Крым, которую мы выиграли, ныне идет «битва» за Донбасс, которая неизвестно чем кончится, хотя можно предположить, что ее проиграют и Киев, и Россия и сам Донбасс».
Нищие, но гордые?
Скептически настроен и научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге Дмитрий Травин. «Ясно, что никакой великой державой наша страна уже не будет, - говорит он. – То, что представления 80 с лишним процентов населения - «Мы великие!» - иллюзии или плод телевизионной пропаганды. Есть очевидные вещи: не растет валовый продукт, падает рубль, наложены санкции... У нас сейчас не существует ни одного разумного выхода из экономического кризиса. Исправить сейчас уже ничего невозможно. И экономическое сползание вниз будет продолжаться: точка невозврата уже пройдена. При разваливающейся экономике единственный способ сохранить страну – поддерживать великодержавные грезы для того, чтобы общество отвлеклось от экономических проблем. Но дальше в какой-то момент общество должно будет разочароваться в том, что ему предлагают и сделать запрос на подтверждение великодержавности. Сталину в свое время удалось сделать так, что у нас была сильная оборонная промышленность и мощная армия при деградирующей экономике... Примет ли сегодня наш народ нищету ради великой державы? Вопрос стоит именно так». Травин любопытствует, как удастся «путинскому режиму» поддерживать сильную армию «за счет выкачивания ресурсов из народа». Экономист уверен, что курс на такую внутреннюю политику власть держит уже несколько лет, постепенно снижая расходы на социальные нужды. «В какой-то момент этот режим сломается, и, к великому счастью народа, мы не станем великой державой», - резюмирует Травин, оговаривая, что сам себя он считает оптимистом, уверенным в невозможности доведения страны до цугундера ради великодержавности.
А кому это надо?
Мария Мацкевич, старший научный сотрудник Социологического института РАН, подкрепляя свое мнение статистикой, утверждает, что идея великодержавности вообще не «не про Россию». Ведь еще недавно, на пике стабильности, процентов 40 россиян были уверены, что страна наша державностью не страдает, а всего лишь попадает в «коридор» от 50 до 100 места в общем рейтинге стран мира. Следовательно, сейчас, когда в прессе бесконечно манипулируют 84 % населения, якобы уверенными, что Россия, как сверхдержава встала, наконец-то, с колен, в пору в этой статистике засомневаться. И хотя, действительно, начиная с 1998 года в отечестве непрерывно уменьшалось число граждан, которые считали, что наша страна «отстой», выше 10% населения такие люди так не составили. «В 2014 году настроение у народа поднялось, появилось ощущение, что мы делаем большие успехи во внешнеэкономическом и внешнеполитическом пространстве. Но я не вижу никаких признаков того, что люди готовы идти на жертвы ради построения некой «великой державы. Что касается пресловутых 84 %, то это люди, которые в марте заявили: «Я одобряю присоединение Крыма к России», но не более того. Согласитесь, это не относится ни к величию, ни даже к полному согласию со всеми решениями власти. Да, в России сейчас наблюдается рост поддержки действий президента Владимира Путина. Но одобрение его политики колеблется в пределах 60 процентов – в зависимости от конкретных опросных тем и формулировки вопросов». Еще Мацкевич обеспокоена усилением в обществе агрессии по отношению к несогласным. А несогласные-то наблюдаются сегодня с обеих сторон – и «за» и «против»...
Сознание, говоришь?
А вот Григорий Тульчинский, профессор кафедры прикладной политологии Высшей школы экономики уверен, что запрос на державность может доказывать изменение в сознании общества, но может носить и бессознательный характер. Бессознательную составляющую Тульчинский объясняет так: «Человеку очень важно жить в психологическом комфорте, доверии к окружающим. Доверие является компенсацией недостающей уверенности в себе, нехватки каких-то знаний. И доверие должно наводить мосты между представителями различных сообществ.
Навести их способно только государство». Определяет Тульчинский и то, что Столяров называет реставрацией, а точнее – причину маятниковой смену политических систем: «Рано или поздно вырастет поколение, которое, начитавшись объективно хороших книжек, насмотревшись хороших фильмов, наслушавшись песен другой эпохи, скажет, что отцы и деды были неправы, профукав великую державу». Но когда нам светит появление этой чудесной, сознательной генерации «людей будущего», генетически тяготеющейо к великому прошлому, Тульчинский не уточняет... Зато и не советует пытаться «залезть в голову» нынешним политическим элитам (чужая душа потемки), а вот судить о них по делам можно. Представить их вне власти трудно, следовательно, они и сделают все, чтобы у этой власти остаться. А метод наполнения бюджета сейчас один – игра против рубля. Так что, молча, надо терпеть... Сколько? Тоже из речей политолога неясно.
Нарисовать конкретную перспективу развития России петербургским экономистам, политологам, социологам и культурологам при всей внешней бескомпромиссности их суждений так и не удалось. Здравый смысл вроде и подталкивает к соглашательству с «прогнозерами», да только материализма, основы которого гласят, что если история и повторяется, то каждый следующий ее виток происходит на уровень выше предыдущего, в большинстве прогнозов немного. Возможно и то, что нам стоит ждать иных форм власти и иных последствий... Но в любом случае личную любовь к Родине каждого гражданина пока никто не отменял. Вот если бы она могла стать не предметом обсуждения, а действенной направляющей... |
