Коробка игрушек, альбом для рисования и портрет с траурной лентой – это все, что осталось на память старшим братьям от двухлетнего Марка. Мальчик умер через час после вызова скорой помощи, которая не нашла оснований для госпитализации малыша.

Александр Ямщиков: «Минут пять даже она его посмотрела. Он показал язычок, поднял руку. Он был в сознании, второго ребенка она даже смотреть не стала. Потому что поступил по рации вызов, что в Глухово в бане у мужчины сердечный приступ, и им надо было срочно ехать».

У дошкольника и его старшего брата была высокая температура. Родители просили отвезти детей в больницу. Однако фельдшеры просьбам не вняли, более того, ответственно заявили – поможет аспирин. К тому же у братьев не было постоянной регистрации. О ее наличии настойчиво спрашивал и диспетчер во время вызова.

Александр Ямщиков: «Если поступает вызов к ребенку, не к одному, а к двум, должна была быть создана специальная детская группа, и должны были сразу же увезти детей в больницу. Я считаю, что это преступная халатность скорой помощи».

Спустя неделю после гибели Марка аналогичная ситуация произошла в соседнем районе области. Врачи так же не увидели риска для жизни трехлетней девочки. А вторая бригада скорой уже ничего сделать не успела.

Анастасия Глущенко: «Вечером этого же дня состояние девочки ухудшилось и родителями была вызвана скорая помощь, однако проведенные ими реанимационные мероприятия положительного результата не дали, и ребенок скончался».

Серия детских смертей теперь предмет прокурорского дознания. Возможно, поводом для очередной проверки станет и наше расследование. Диспетчер Ломоносовской межрайонной больницы Анна Савицкая, которая принимала звонок от родителей Марка – теперь уволена. Утверждает – ее заставили уйти. Дескать, слишком много знала. И с ее слов выходит, что в тот день бригада скорой помощи – которых всего три на весь район, могла и вовсе не приехать. Анна утверждает: диспетчеры и руководство больницы заняты более выгодным делом. Оформлением фиктивных вызовов.

От тридцати до пятидесяти, а порой и до сотни липовых выездов в неделю, по словам женщины, регистрируют вот в этот журнал. Каждый такой несуществующий вызов отмечается специальной галочкой или просто буквой «Г». За отказ фальсифицировать диспетчеров лишают премии. Ведь каждый выезд скорой помощи – это деньги, возмещаемые из фонда ОМС. Схема работала отлажено. Но смерть Марка спутала карты – якобы перед визитом следователей в Ломоносовскую больницу пришлось спешно переписывать журналы с выдуманными заявками.

Анна Савицкая: «Карповна звонит, говорит, слушай Ира, дай мне распечатку или данные, куда вы записывали ложники, типа куда вы ездили... А та ей отвечает – да иди ты на х…! Поднимай сама журналы и иди вписывай. Та отвечает, мне надо с начала года. А с начала года журнала нет. Есть только за сентябрь… Им сейчас нужно в конце года подбивать все по бензину. Так вот та ей отвечает – иди карты бери – карты они ведь стоят на месте… и смотри, где там галочки стоят их и выписывай».

По словам Савицкой, номера страховых полисов, адреса и хронические заболевания пациентов диспетчеры берут из реальных медицинских карт. Стараются вписывать тех, кто живет в отдаленных районах. Анна рассказывает: если у пациента, например, как у погибшего Марка, нет регистрации – вызов принимают неохотно. Ведь его данные потом не использовать повторно. Для ложных вызовов не годится. Стало быть и принимать заявку не выгодно.

Нам удалось пообщаться с фельдшером скорой помощи при Ломоносовской больнице Ольгой Кравец – она недавно уволилась и устроилась на новое место работы. Но все равно боится говорить перед камерой. Интервью только по телефону.

- Нас интересует конкретно по полисам – где данные вы брали?

- Ну мы же ездим на вызовы и у нас есть хронические больные. К некоторым бабушкам мы ездили и по два раза и по три.

- То есть вы сохраняли?

Ну да, конечно. Поставили нам норму вызовов, по-моему, 22 тысячи или 33 тысячи, и сказали, что если вы эту норму вызовов не выполните – это ваше проблемы. Вам снимут надбавки. А мы и так работаем по одному человеку – в районе всегда был только один фельдшер не было врачей.

Антон Данилин: «За каждый такой выезд фонд оплачивает больнице порядка полутора тысячи рублей. В месяц получается миллион двести тысяч незаконного обогащения».

Мы решили проверить информацию и навестить некоторых пациентов. Очередной адрес указанный в журнале вызовов. На этот раз деревня Кипень Ленинградской области – попробуем выяснить, приезжала ли сюда скорая помощь.

- Когда-нибудь обращались в Ломоносовскую центральную больницу?

- Когда только беременная была.

– С тех пор больше нет?

– А за чем?

– Ну вот вызов якобы первого декабря поступил…

- Ну за чем мне это надо, скажите. Я с мужем живу, он бы знал все. У меня маленький ребенок, что за шутки со скорой?!

И по другому адресу в соседней деревне Копорье – то же самое.

- У нас зарегистрировано в журнале, что в начале декабря по адресу именно вашему к Прокофьевой Валентине Викторовне выезжала скорая помощь. Вы подтверждаете это?

– Нет, вы что ребята!? Моя дочь здорова, но не совсем, конечно, здорова, но скорую не вызывали.

Объяснить происхождение журнала попавшего в распоряжение редакции и прокомментировать действия фельдшеров просим главврача больницы. Но доктор Воробьев вопросам про скорую помощь явно не рад.

- Закройте немедленно дверь!

На переговоры отправляет штатного юриста.

- Не надо целиться в меня никакими камерами.

- Товарищ юрист, кто в вас целится?

- А вот этот молодой человек.

– Мы пришли к руководителю организации.

– Вы хотите комментарий?

- Очень.

– Главврач вам отказал.

Схема не то чтобы новая, но весьма действенная, считают специалисты. Десять машин скорой помощи, выделенных больнице, обслуживают всего три бригады. Чтобы не вызывать подозрений – машин ведь больше, чем людей – на остальных, вполне возможно, лишь числятся мертвые души, между прочим получающие зарплату…

Алексей Трофимов: «Вывести деньги можно несколькими способами. Например, под договор на обслуживание медицинской техники в стационаре. Появляется некое ООО неизвестного пошиба – никто не знает, чем оно занимается. С ним заключается договор на любую сумму на обслуживание аппарата стоящего в этой клинике. Проверить это никто не может».

Знают ли о происходящем в комитете здравоохранения Ленинградской области, через который и происходит финансирование больницы, нам выяснить не удалось. Единственное, что мы поняли – интерес диспетчера к прописке погибшего мальчика и его смерть, руководитель профильного комитета вместе не связывает.

Сергей Вылегжанин: «Сам по себе вопрос никакого подвоха не содержит. Безусловно нас это интересует и фельдшера интересует и никто не мешает ему поинтересоваться для себя… и никоим образом это не влияет на оказание медицинской помощи. Люди у нас и без регистрации есть и без определенного места жительства – все эти выезды оплачиваются из областного бюджета».

Отец погибшего Марка сейчас дает показания следователям и параллельно собирает документы на регистрацию старших детей. Говорит, готов потерять время и деньги, но никого больше из своей семьи.