Сегодня Новая Голландия — одно из любимейших мест отдыха петербуржцев. Однако так было не всегда: на протяжении почти всего существования острова доступ посторонним сюда был воспрещен, и потому горожане могли видеть только его внешние стены.
Однако обо всем по порядку. Начнем с того, что на самом деле Новая Голландия — это не один, а сразу два рукотворных острова, входящих в единый комплекс, ограниченный рекой Мойкой, а также Крюковым и Адмиралтейским каналами. Внутри этого треугольника располагается пруд, соединенный внутренними каналами с Мойкой и Крюковым каналом. Пруд этот появился еще во времена Петра Великого — тогда же, когда и сама Новая Голландия.
Казалось бы, в дельте Невы и без того немало островов, зачем же здесь создавать еще один своими руками? Однако на то были причины. Дело в том, что одновременно со строительством самого Петербурга на берегах Невы велось строительство флота для войны со Швецией не только на суше, но и на море. Адмиралтейство с верфью появляются на карте нового города еще в 1704 году. Доставку материалов для строительства кораблей было проще осуществлять по воде, и потому на Адмиралтейской набережной прорывают Крюков и Адмиралтейский каналы.
Образовавшийся в результате треугольный кусок суши и был назван Новой Голландией. Как считается, это связано с расположенной рядом «Голландией» — районом, полным иностранцев-корабелов, среди которых первейшими были, разумеется, голландцы.
Новообразовавшемуся острову пустовать не дали: здесь стали хранить корабельный лес. Позднее, в 1730-х годах, на острове возводятся деревянные сараи для сушки досок. Оказавшийся в ту пору в Петербурге путешественник так описывал остров: «Напротив канала у упомянутых пеньковых и такелажных складов расположена Новая Голландия, то есть амбары для дубового корабельного леса – как начерно обтесанного, так и в больших бревнах и досках. Амбары эти – деревянные, но все стены сделаны решетчатыми, чтобы воздух хорошо проветривал помещения и высушивал доски. Зимой и в сырую погоду все эти отверстия закрывают, опустив парусину».
Спустя немного времени деревянные амбары обветшали, и перед Адмиралтейств-коллегией встала задача заменить их. Архитектор Савва Чевакинский (создатель расположенного неподалеку Никольского собора) составил несколько проектов переустройства Новой Голландии, из которых (с некоторыми изменениями) был принят только четвертый — спустя почти полтора десятилетия после начала работы над планом.
Итоговый проект предусматривал возведение сараев, в которых лес хранился бы не горизонтально, а вертикально. Это позволило бы избежать гниения дерева, а заодно бы сэкономило полезную площадь помещений. Проект был утвержден в 1765 году, однако работу над фасадами поручили не Чевакинскому, а другому архитектору — Жану-Батисту-Мишелю Валлен-Деламоту. Он-то и создал известные каждому петербуржцу краснокирпичные корпуса, выполненные в стиле раннего классицизма. В частности, именно его замыслу принадлежит грандиозная арка над каналом, соединяющим «Ковш» (пруд в центре острова) с Мойкой.
Однако во время строительства возникла трудность, вызванная неточностью обмеров острова: арка Деламота была не рассчитана на действительную ширину канала, а корпуса Чевакинского — на рельеф острова. В результате вскрывшихся ошибок Чевакинский был отстранен он работ, а его место занял инженер Иоганн Герард. Он переработал имевшийся проект и приступил к делу. Существует анекдот, как Герард сделал вид, что потерял чертежи Деламота, чтобы получить возможность самому составить план острова. Однако мошенничество вскрылось, и Герарду пришлось работать с уже имевшимся проектом.
Как бы то ни было, но корпуса стали строиться, и уже в 1773 году в них поступили первые партии леса. Окончательно же работы над ними были завершены только к началу 1780-х годов. Стоит отметить, что из-за войн со Швецией и Турцией проект не был воплощен целиком: так, не была построена арка со стороны Крюкова канала, стены корпусов остались неоштукатуренными. Однако это не мешает нам называть Новую Голландию одной из жемчужин Петербурга.
vk.com/@spb.live |