Действие спектакля «Мойры Петроградского района» разворачивается в огромном барабане, передняя прозрачная стенка которого напоминает круглое мансардное окно, каких великое множество в эклектических и модерновых домах Петербурга. Сами петербургские здания, точнее их плоские, силуэтные изображения, в этом окошке подобно радужке размещены периферически – по внутренней стороне барабана. И от этого окно в непредсказуемый мир Северной столицы, где зрителям будет суждено подсмотреть сразу несколько параллельных и, казалось бы, независимых сюжетов, визуально напоминает собой то ли объектив фотокамеры, то ли дверной глазок, позволяющие «крупным планом» отмечать что-то важное во внешнем мире. Оформление словно присваивает каждому зрителю исключительный статус наблюдателя за жизнью, а действие адресуется каждому человеку, присутствующему в зале. Иначе как результативным союзом режиссера Дениса Соколова и художника Киры Камалидиновой объяснить это невозможно.
В спектакле используются планшетные куклы – Вова, Вадим, Лера, Сергей Аркадьевич, пес Гектор, Белка, тростевые – Злодей и перчаточные – трио Мойр. Это помогает указать принадлежность героев спектакля к разным «мирам». Мойры, забытые богами среди людей, очеловечившиеся небесные создания, существуют преимущественно в верхнем и среднем уровнях барабана. Куклам-людям и животным принадлежит нижняя, земная часть периодически вращающейся конструкции. Разве что Злодей и Белка, явно превышающие размеры действующих в спектакле кукол, запросто существуют как на «земле», так и в среднем пространстве.
Пропажа ножниц, которыми Мойрам поручено Небесами перерезать нити судеб всех живых существ – событие, «запускающее» сюжет. Облик Злодея, похитителя божественного режущего инструмента, весьма выразителен. Персонаж обезличен: голова тростевой куклы представляет собой просто шар, беспорядочно опутанный проволокой. Силуэт куклы словно поясняет: у этого героя в голове полный беспорядок, его мучает хаос недобрых мыслей.
Злодей и безумная Белка, возраст которой из-за оплошности Мойр, зашкаливает всякую разумную продолжительность жизни вида, явно принадлежат к одному – потустороннему миру. Но Белка – лохматое суматошное и позитивное существо, связующее мир людей и мир Мойр, скорее является носителем знака «плюс», а вот негативный Злодей – знака «минус». Эта разнополярность не мешает обоим персонажам относиться к категории вечных и понятных типажей (оттого, думается, и выделены они «немасштабным» для всего спектакля размером).
Перчаточные Мойры (их история объединяет истории прочих героев) решены максимально просто. На руках кукловодов Натальи Смородиновой и Алексея Кривошеева – лишь черные перчатки, акцентированные разноцветными вязаными шапочками (у каждой Мойры свой цвет).
А вот планшетные куклы достаточно сложны и по-камалидиновски узнаваемы. Забавные конструктивные детали – спрятанная до поры в плоском, двуслойном теле голова и вращающаяся «фасадно-костюмная» часть тела. Когда кукла движется, голова и ноги скрыты между двумя пластинками ее тела, причем передняя пластинка вращается – наподобие колеса. Создается образ жителя большого города, безголово бегущего куда-то, подчиняющегося сумасшедшему ритму существования. И лишь когда персонаж останавливается и должен заговорить – сам с собой или вступить в диалог – вращение «фасада» куклы прекращается, и из недр тела появляются голова с объемными чертами лица и ножки.
Элементы теневого театра включены в спектакль, начиная уже с зачина. На поверхности передней стенки барабана, превращающейся в экран, появляется тень злосчастных ножниц, ставших причиной сюжетного переполоха. Действие ножниц будет продемонстрировано на старом семейном фото петербуржца Сергея Аркадьевича, ныне совсем немолодого человека. Но на фото Сергей Аркадьевич – еще мальчик: усекновение нитей жизни его отца, матери, сестренки влечет за собой замену изображений людей на темные, словно вырезанные из фото силуэты. Так одновременно задается одиночество данного персонажа, а так же деликатно и понятно подается тема смерти, которая начинает болезненно интересовать детей начиная с четырехлетнего возраста до конца подросткового периода. И лишь немногие родители в состоянии что-то разумно объяснить своим отпрыскам. Здесь на себя и эту непростую педагогическую задачу, благодаря верному режиссерскому решению, берет театр и успешно с нею справляется.
Спектакль напоен петербургской атмосферой и наполнен привлекательными для малышей чудесами и забавными для взрослого зрителя моментами. В средней части барабана вдруг возникает «из ниоткуда» мост, где будут утеряны Мойровские ножницы. Тут же ездит и смешно фырчит озвученная голосом актера маленькая машина с горящими фарами. Идет снег, из которого лопатой артисты формируют вносимый извне сугроб. Появляется миниатюрный петербургский трамвай, в который условной толпой ломятся стремящиеся по зимним делам горожане. Из перепутанных сумасшедшей Белкой нитей судеб (в этом – причина пересечения жизней всех героев спектакля) сплетается гамак, в котором с удовольствием качается как сама Белка, так и старушки Мойры. За кадром звучат узнаваемо стилизованный голос радиоведущего (явная аллюзия к фильму «Питер FМ»), поздравляющего слушателей с именинами Константина и Федора (аллюзия к имени драматурга, написавшего пьесу). Раздается и традиционный полуденный выстрел из пушки Петропавловской крепости…
Барабан крутится, сменяя географию действия. Петербургские здания в нем поворачиваются к зрителю то ребром, то фасадом, позволяя увидеть не только заснеженные улицы, но и внутренние интерьеры кафе или квартиры, в которой живут периодически бранящиеся и разобщенные даже в паре супруги Вадим и Лера. Поначалу они, Сергей Аркадьевич, Вова, собака Гектор, Злодей, пытающийся воспользоваться найденными ножницами, ничем не связаны. Но вот нити судеб перепутаны: запускается судьбоносное сближение, которое многое изменит в жизни героев спектакля, которые больше никогда не будут одиноки… |
