Балабанов не гарцевал перед камерой на белом коне в парадном облачении императора, не снимал космических саг и не брал «Золотых глобусов» на глазах у разряженной в «Гуччи» толпы. Он вообще редко менял любимую тельняшку на цивильный костюм. И из толпы рядовых петербуржцев, переливающейся всеми оттенками серого, не выделялся ничем.

«Я дома люблю сидеть в одиночестве. Ложусь на диван дезабилье и пишу сценарий, - рассказывал о своем творчестве сам режиссер. - Я никого из властей не знаю. Ни с кем не общаюсь. Живу в Петербурге, нигде не тусуюсь. Я делаю свое кино и делаю».
Фото: Наше Кино

«Делать кино», причем непременно качественное, прямое и честное, было для Балабанова главным. Он не зарабатывал на кинематографе денег, не продвигал себя как «бренд», а просто пытался снимать хорошие фильмы, часто – несмотря на отсутствие бюджета и кучу других проблем. В 2007 году режиссера с женой Надей даже отказались пускать на премьеру его собственного фильма «Груз-200», проходившую в московском Доме Кино. На помощь создателю картины пришел администратор, а охранник, отказавший Балабанову во входе, удивленно пробормотал ему вслед: «Странно, чмошник какой-то…»

Режиссер родился в самом конце пятидесятых в Свердловске. Говорят, в детстве Леша был хулиганистым, а по окончании школы поступил на переводчика в Горьковский пединститут. После выпуска он отправился в армию, воевал в Афганистане, побывал в Африке и Азии, служил в авиации и Военно-Морском Флоте. Весь этот опыт лишним для Балабанова не стал – именно на его основе он снял «Груз-200». Да и Данилу Багрова, своего самого яркого персонажа, Балабанов наделил прошлым и чертами вчерашнего солдата.

Все творчество Балабанова можно пунктирной линией разделить на две части. С одной стороны, режиссер бесстрашно вступил в борьбу с черной скорбью и безысходностью Кафки и создал фильм, достойный первоисточника – «Замок». Он же снял Маковецкого и Сухорукова в провокационной драме «Про уродов и людей», где на фоне зарождения петербургской порнографии в конце XIX – начале XX века разворачивается столь же безумная история жизни героев.

С другой стороны, Балабанов сыграл «победный марш» эпохе «лихих девяностых», воплотив в картинах «Брат» и «Брат-2» самую суть этого странного пограничного времени. На самом же деле, однако, все работы петербургского режиссера говорят об одном – и каждая, при этом, является совершенно уникальной.

Все работы Балабанова несут печать безысходности, любой фильм оставляет ощущение падения в пропасть. Но это не мешает сопереживать его персонажам и глубоко их любить – так, как полюбила вся страна «альтер-эго» Балабанова в исполнении Сергея Бодрова-младшего.

Аскетичный в быту и собственной повседневной жизни, Балабанов умел снять шедевр «на пустом месте», без спонсоров с кричащей рекламой, господдержки, бюджета и суточных. Вдова режиссера Надежда Васильева рассказывала прессе, что во время съемок «Замка» у них не было практически ничего – только старые запасы Ленфильма и ткань для школьных костюмов. Но это не помешало команде Балабанова снять великолепный фильм. По словам Васильевой, всю съемочную группу заряжала невероятная энергия этого человека. Именно благодаря этой внутренней силе, работая с Балабановым, было невозможно снять что-то обычное и непримечательное.

Фильм, который сделал режиссера в одночасье популярным и перевел его из разряда «кабинетной богемы» на уровень «всенародных любимцев» - «Брат» - также был снят с минимальным бюджетом. В качестве декораций Балабанов использовал излюбленные «естественные павильоны» - улицы и подворотни Петербурга. И, конечно, старые трамваи. Балабанов особенно их любил. В интервью журналистам от говорил, что никакой метафоры в эти гремящие колымаги он не вкладывает, как, впрочем, и во все остальные элементы своих картин. Старые трамваи просто красивы, а кино – просто есть, и оно может быть лишь хорошим или плохим.

«Подтекст всегда есть. А человек всегда находит то, что хочет найти», - говорил Балабанов о собственном творчестве.
Самыми нежными и пронзительными картинами режиссера, без тяжелого следа человеческой мерзости, зато с налетом светлой грусти о чем-то хорошем, были «Мне не больно» и «Я тоже хочу», снятый Балабановым за год до смерти. После жестокого «Груза 200» зрителю было странно увидеть сказку о погоне за мистическим «счастьем». В этой картине сыграл и сам режиссер – причем, самого себя.

По сюжету, бандит, музыкант и проститутка отправляются в «аномальную зону» - странную деревню, расположенную между Питером и Угличем. В деревеньке, по слухам, есть Колокольня Счастья, забирающая людей туда, где это счастье есть. Каждый хочет, чтобы его забрали – но далеко не всех постигает эта участь. В конце концов, отвергнутый колокольней бандит садится рядом с печальным товарищем по несчастью в сугроб. И незнакомец признается – меня, режиссера и члена Европейской киноакадемии, тоже не взяли к счастью. А затем умирает.

Многие считают, что в этом эпизоде Балабанов предсказал собственную смерть. Скончался он через год, 18 мая 2013, от сердечного приступа. Близкий друг Балабанова Сергей Сельянов уверен, что никакого предсказания не было – режиссер вообще не любил метафоры. Между тем, незадолго до смерти сам Балабанов признавался, что «после пятидесяти угасает энергия». Впрочем, и без тонких материй у питерского художника от кинематографа были серьезные проблемы с сердцем и печенью. Близкие и знакомые Балабанова уверены – он просто сгорел, потому что работал на износ. Потому что сама жизнь для него означала работу.

«Кино нельзя делать вот так - сегодня снимаю, завтра отдыхаю. Кино снимаешь всегда. Ночью засыпаешь - снимаешь кино в голове», - говорил мэтр.